Август стал временем видимой активизации российской внешней политики на ливийском направлении. Министр Лавров встретился с командующим Ливийской национальной армией Халифой Хафтаром, а замминистра Богданов интенсивно участвовал в переговорах по ливийской проблематике. Бывшая Джамахирия уже шесть лет не способна заново принять форму единого государства, и в условиях почти окончательного разгрома ИГИЛ (террористическая организация, запрещенная на территории РФ) на сирийской территории, Ливия рискует стать самым проблемным failed state мировой политики.
Сергей Лавров и Халифа Хафтар в августе этого года встретились не впервые. Также как не впервые фельдмаршал и его окружение просят Россию о военной помощи. За более чем шесть лет гражданской войны в Ливии, пожалуй, вообще случилось мало чего уникального для подобного рода ситуаций (ставших характерными после «арабской весны»): просьбы о помощи, террористические группировки, политики-исламисты и их старорежимные оппоненты (Хафтар).
«Старорежимным» Хафтара можно назвать, разумеется, с большой натяжкой. Нарушив приказ Каддафи во время войны с Чадом в конце 1980-х, а затем и вовсе пытаясь устроить переворот у себя на родине, опальный военный на двадцать с лишним лет переехал в США. В апреле 2011 года (когда до убийства Каддафи оставалось еще более полугода) издание Business Insider задалось вопросом: «Является ли генерал Хафтар агентом ЦРУ в Ливии?». Несмотря на броский заголовок, четкого ответа так и не последовало: журналисты увлеклись историей ливийского восстания 1996 года, и связи ливийского генерала с американской разведкой в 2011 году казались слабо раскрытыми.
Современное политическое поле Ливии сузилось до двух человек, одного племени и единственной «общности». Премьер-министр правительства национального согласия Файез Сарадж является как бы главным в Триполитании (а по факту – контролирует лишь некоторые кварталы Триполи), Халифа Хафтар контролирует богатую нефтью Киренаику (и тоже – только частично), а южная область – пустынный Феццан – превратилась в вотчину туарегов. Сильные трайбалистские традиции так и не позволили Муаммару Каддафи создать единую общность «ливийцев», зато кризис привлек на территорию экс-джамахирии совсем другую «общность» – террористов.
«Наверное, всем основным внешним игрокам стало понятно, что необходимо перестать делать ставку на какую-то одну внутриливийскую силу и поддержать межливийский инклюзивный диалог с участием всех влиятельных лидеров той или иной группы внутри этой страны», – этими словами глава российской дипломатии обозначил позицию РФ по ливийскому кризису в конце мая 2017 года. Собственно, такая же позиция у нас насчет Сирии, да и многих других острых международных конфликтов.
В Ливии переплелись интересы, разумеется, России и Штатов, близлежащих Египта, других арабских государств, Европы и, конечно же, Катара. Однако пока ливийская трагедия развивается скрыто от посторонних взглядов неспециалистов. Много ли вы слышите и читаете о Ливии, Сомали или о терактах в Мали? А о Сирии? Как только сирийский кризис окажется в состоянии, близком к завершению, мировое сообщество тут же рискует столкнуться с расцветом очередной группировки в Ливии, претендующей опять на «всемирный халифат». Так называемое Исламское государство – не в Сирии, не в Ираке и не на Филиппинах. Оно – в головах террористов. По мнению востоковеда Алексея Малашенко, «попытки сформулировать исламскую альтернативу будут повторяться». Экстремистские попытки в том числе.
Сможет ли таким попыткам противостоять Халифа Хафтар? Возможно, и сможет, но долго ли? Военачальнику уже 74 (!) года. Поводов для оптимизма в разделенной на несколько частей стране, наполненной оружием и террористами, остается все меньше и меньше.
Подготовил специально для Образовательного проекта по политологии PolitIQ Роман Колесников