Сегодня начался двухдневный рабочий визит президента Путина в Турецкую Республику. Лидеры двух стран запустят процесс сооружения первого энергоблока АЭС «Аккую», обсудят двустороннее взаимодействие, борьбу с терроризмом и другие актуальные вопросы.
Для самой же Турции наиболее актуальным становится вопрос ее собственного ближайшего будущего – с партиями и коалициями, внешней политикой и Реджепом Эрдоганом. Представляем вашему вниманию краткое содержание статьи о внешней политике Анкары, написанной для журнала «Контуры глобальных трансформаций» известным тюркологом Владимиром Аватковым.
Современная Турция, по мнению эксперта, ещё с начала прошлого века твёрдо придерживалась прозападного внешнеполитического курса. Причина тяготения к «западному» блоку стран кроется в истории государства и особенностях его развития. Так, будучи частью исламского мира, Турция после ликвидации султаната в начале XX века и провозглашения республики отошла от исламизма и шариата, позаимствовав западные принципы светского правового государства. С момента установления республики турецкое руководство придерживалось «многовекторности во внешней политике», однако стремление стать полноправной частью «западного мира» определяло внешнеполитическую повестку, о чём свидетельствуют и раннее присоединение к НАТО, и участие в политике сдерживания СССР, и даже попытка стать частью ЕС в конце XX века.
Пришедшая к власти в 2002 г. Партия справедливости и развития продолжила ставшую к тому моменту традиционной проевропейскую политику, однако уже в 2016 г. отношения Турции и её западных союзников быстро охладели. Столь резкую смену риторики автор объясняет стремлением Турции изменить свой статус «посредника США на Ближнем Востоке»: если в прошлом Турция нуждалась в поддержке западных союзников для упрочения своих позиций на мировой арене, то сегодня такой политический курс уже не соответствует новым амбициям окрепшей Республики. Главная же проблема, которую только предстоит решить турецким властям, заключается в отсутствии механизмов плавного отхода от старой парадигмы развития.
Новый курс на сближение с Востоком предполагает укрепление связей с восточным миром и выход на «надрегиональный уровень развития», поскольку, по мнению турецких властей, Турция уже давно является лидером исламского мира. Выгодное географическое положение, длительный опыт членства в крупнейших международных организациях и «неоосманская» политика позволяет Турции претендовать на новую роль мировой, а не региональной державы.
Стержнем новых внешнеполитических амбиций Турции, по словам В.А. Аваткова, является идеология «неоосманизма», провозглашающая главной задачей Турции возвращение прежнего влияния и могущества времён Османской империи. Согласно данной концепции Турция должна восстановить контроль над потерянными в ходе Первой мировой войны территориями Ирака, Сирии, Кипра, Грузии, Армении и части Балканского полуострова, а также интегрировать все тюркские народы в единое государство – Туран.
Автор считает идею объединения всех тюркских народов на столь огромном пространстве утопичной, однако отмечает, что Турция уже сегодня реализует пантюркистскую политику, используя инструменты «мягкой силы». Например, в Центральной Азии активно функционируют культурные центры имени Юнуса Эмре, движение «Хизмет» и Международная организация тюркской культуры (ТЮРКСОЙ): «Посредством этих центров Турцией проводится масштабная, но умело завуалированная под мероприятия »культурного» характера политика по расширению своего влияния и распространению идей о необходимости объединения тюрков». Более того, подобные организации работали и на территории РФ (в Татарстане и Башкортостане) в период становления последней до тех пор, пока российские власти не признали их экстремистскими.
Началом «разворота» Турции на Восток В.А. Аватков называет неудачную попытку государственного переворота в Турции в 2016 г., организатором и вдохновителем которого был назван общественный деятель и проповедник Ф. Гюлен. Получив отказ правительства США на просьбу выдать турецкой стороне Ф. Гюлена, Реджеп Эрдоган, по мнению автора, счёл этот «недружественный акт» открытым проявлением истинного отношения США к Турции как к второстепенной державе-посреднику, использующейся западными странами в собственных интересах. Неудавшийся переворот стал своеобразной точкой бифуркации, пройдя которую, Турция резко сменила внешнеполитический курс и временно оказалась в политической изоляции.
В рамках новой внешней политики и с целью преодоления изоляции Турция пошла на улучшение отношений с Россией, военный самолёт которой был сбит турецким истребителем в ноябре 2015 года. Турецкий лидер принёс российской стороне официальные извинения и сообщил о начале судебного процесса над «виновником» инцидента, нанёс ряд официальных визитов и выразил желание приобрести у России ЗРК С-400 несмотря на то, что Турция до сих пор является членом НАТО. Кроме того, турецкие власти значительно ужесточили риторику в отношении США и ЕС: например, Эрдоган заявлял, что «…НАТО следует лишить базы на Инджирлике…» и что Турция может вступить в ШОС вместо ЕС.
Автор полагает, что трактовать такое поведение следует в том числе и как реакцию на нежелание ЕС принимать Турцию в свой состав. Турецкие власти изначально рассматривали ЕС как источник дополнительных финансовых вложений в экономику, основной рынок сбыта собственной продукции и инструмент повышения национального престижа. Однако отличия турецкого общества от условного европейского препятствуют реализации «заветной мечты» турецкого правительства. К таким отличиям автор относит повышенную роль военных в политической жизни Турции, нерешённость «курдского вопроса» и особую мусульманскую культуру, не вписывающуюся в общеевропейский культурный код. Турция интересует Европу только как производитель дешёвых товаров народного потребления, чем также обусловлено нежелание лидеров стран ЕС продолжать интеграцию Турции. Несмотря на всё это, турецкие власти пошли на сближение с ЕС, которое не принесло желаемых результатов и, в конечном счете, обострило отношения с Европой и США.
Новый виток ухудшения отношений с ЕС в начале 2017 г. был спровоцирован конституционными реформами Эрдогана, встретившими непонимание европейских стран, в частности, Германии и Нидерландов, которые запретили проведение агитации для привлечения турецкой диаспоры ЕС к участию в турецком референдуме. Этот жест спровоцировал жёсткую критику европейских властей со стороны турецкого президента и обозначил окончательный отход от проевропейской политики.
Движение же к самостоятельности и самодостаточности сопровождалось демонстрацией военной силы и активизацией на Ближнем Востоке (в частности, в САР и в Египте). Вмешательство же Турции в гражданскую войну на территории Сирии автор объясняет, во-первых, давлением со стороны США, а во-вторых, нежеланием Башара Асада согласовывать строительство катаро-турецкого газопровода на территории САР. К тому же, опыт турецко-египетских отношений, когда в результате отстранения в 2013 г. президента М. Мурси влиянию Турции был нанесён ощутимый удар, натолкнул турецкое руководство на мысль о допустимости использования военной силы для реализации собственных интересов (например, для борьбы с военизированными курдскими отрядами на территории Ирака и Сирии).
Впрочем, Турция использует не только военную силу: активизация внешней политики Республики сопровождается налаживанием двусторонних контактов с Ираном, Саудовской Аравией и Катаром. Несмотря на то, что автор считает маловероятным создание прочных союзов с этими государствами, он допускает возможность формирования «суннитского лагеря» в противовес шиитскому аналогу (т.е. Сирии, Ирака, Ирана и Ливана).
Характеризуя текущий внешнеполитический курс Турции, автор заключает, что «…сегодня Турция больше напоминает державу, которая до конца не определила свои приоритеты… Турецкая Республика привыкла к поддержке США, поэтому, с одной стороны, государство хочет укреплять свои позиции на международной арене, развивая контакты с различными регионами, а с другой – не заинтересовано в потере влиятельных союзников в лице западных держав».
В.А. Аватков подчёркивает рискованность политики лавирования между различными политическими силами, поскольку такая неопределённость и непостоянность могут оттолкнуть от Турции последних союзников и партнёров, оставив её в полном одиночестве. Реализация же неоосманского проекта также представляется сомнительной в связи с тем, что Турецкая Республика не имеет для этого ни достаточных ресурсов, ни поддержки сильных союзников.
Даниил Перлов, студент 3-го курса факультета политологии МГУ,
специально для образовательного проекта по политологии PolitIQ
Подписывайтесь на нас в Telegram!