29 ноября 2017 года (что совпадает с днем создания Федеративной Народной Республики Югославия) обвиненный в военных преступлениях хорватский генерал Слободан Пральяк прямо на заседании Международного трибунала принял яд после оглашения вердикта суда и вскоре скончался. Событие довольно активно освещалось во всевозможных СМИ, но в основном это были описания случившегося и фактов из биографии Пральяка. Однако, несмотря на то, что данный кейс не может по своей эпохальности сравниться с судом над Адольфом Эйхманом, заведовавшим отделом гестапо и ответственным за «решение еврейского вопроса», его все же можно назвать знаковым.
Международный трибунал по бывшей Югославии был создан в 1993 году для расследования преступлений против человечности, совершенных во время войн в Югославии (1991 – 2001). Пральяк, согласно материалам суда, был замешан в делах, связанных с жестокостью по отношению к нехорватскому населению непризнанного государства на территории Боснии и Герцеговины – Герцег-Босны. Среди обвинений – причастность к этническим чисткам боснийских мусульман, бесчеловечное обращение с пленными, уничтожение чужой собственности без военной необходимости и т.д.
В данной статье не обсуждается вопрос виновности или невиновности Пральяка – интересны сами действия участников процесса в зале суда, которые выявляют проблемы современных политических трендов. Среди них выделяется биополитика – концепция, созданная Мишелем Фуко и описанная им в книгах «История сексуальности», «Рождение биополитики», «Безопасность, территория, население». Суть биополитической теории заключается в идее распространения государственной власти на биологическую жизнь людей, в рассмотрении государством своих граждан как организмов, а всего общества – как суммы таких организмов. Иными словами, общество становится населением, а гражданин – биологическим существом с набором определенных потребностей. Такой подход связан с трансформацией эпистемы относительно искусства управлять – вопрос в том, как государство должно применять свою власть, меняется с юридического на экономический. Если раньше, обусловленный теорией договора, подход выделял сферы, куда государство НЕ ДОЛЖНО вмешиваться, то теперь вопрос имеет позитивный характер – куда государство ДОЛЖНО вмешиваться, чтобы правление было эффективным.
Вернемся же к кейсу Пральяка. Главные действия участников суда начинаются после провозглашения конечного вердикта. Хорватский генерал объявляет себя невиновным и выпивает яд. За этим не следует никакой реакции со стороны главного судьи и его многочисленных помощников. Пральяку дважды приказывают сесть на место, и судебный процесс продолжается, пока генерал с места не кричит, что принял яд. Получив перевод выкрика от своего помощника, судья заявляет об остановке судебного процесса.
Таким образом, два крика Пральяка (о своей невиновности и о принятии яда) можно по отдельности связать с определенными реакциями суда, назвав первый крик криком личности, а второй – криком индивида. При этом крик личности подразумевает такое заявление со стороны субъекта, в основе которого лежат его ценностные установки, принципы, душевные переживания. Если о чем-то возвещает личность, то это крик раздается ради обозначения своей гражданской позиции. Крик индивида – это простое констатирование произошедшего, сообщение о содеянном. Теперь обратимся к реакциям суда на первый и на второй крики. Реакция на крик личности – содержание заявления не принято во внимание, подсудимому приказано сесть. Безразличие суда к первому действию Пральяка проявилось в том, что он, даже не поинтересовавшись, что именно выпил подсудимый, обратился уже к Миливою Петковичу – другому виновному по делу Герцег-Босны. Реакция же на крик индивида – остановка судебного процесса, обеспечение медицинской помощи. То есть только после того, как Пральяк заявил, что принял яд (ему пришлось об этом сказать напрямую; возможно, он сам не ожидал, что его действия не произведут абсолютно никакого эффекта), суд начал предпринимать в отношении генерала какие-то действия.
В реакции на крик личности можно усмотреть явления, описанные когда-то тем же Фуко в работе «Надзирать и наказывать». В книге описывается процесс «рождения» тюрьмы и современных принципов юридического наказания. Среди прочего, Фуко пишет о том, что в современной форме наказания фокус направлен именно на тело индивида, а не на его разум или душу. Так называемая муштра подвергает движения заключенных определенным нормам, отклонения от которых караются. На «клеточном уровне» (так его называет сам Фуко) это выражается в расположении заключенных – в том, в какой именно камере он расположен, где он может находиться вне камеры и т.д. То же самое в зале суда – определенное место для подсудимого, другое – для прокурора, и так со всеми участниками. Именно эта система проявляется в повторяемом Пральяку приказе сесть.
Разница в реакциях на два заявления Пральяка обличает биополитический тренд, о котором уже говорилось выше. Абсолютное безразличие к первому действию подсудимого выявляет расстановку приоритетов, господствующую в современной политике. Именно такой системой ценностей и пользовались обвиняемые трибуналом участники югославского конфликта – убивая людей по принципу их принадлежности к определенной национальности или конфессии, они наверняка рассматривали своих жертв как биологическую массу определенного типа, от которой необходимо очистить территорию, чтобы создать однородное население. Но можно ли тогда называть сложившуюся международно-правовую систему справедливой, если суды и обвиняемые пользуются одними и теми же ценностными ориентирами? Если нельзя, то как должен был повести себя «правильный судья», как правовая система и система наказаний должны были бы выглядеть?
Возможно, ответы кроются в системе, которая Мишелем Фуко обозначена как отвергнутая во второй половине XVIII века. Ее особенностью являлось то, что она воздействовала не на тело индивида, как происходит сейчас, а на его душу. Главной же задачей подобной системы было восстановление индивида как гражданина, а не установление над ним тотального государственного контроля. Данная модель, названная Фуко «методом реформаторов», воздействует на сознание заключенных и косвенно на сознание свободных граждан, закладывая в их головах крепкую связь между преступлением и наказанием, то есть человек понимает неукоснительное следование за нарушением закона определенного наказания. Работа для заключенных, обучение их ремеслу, работа над их духовным преобразованием обеспечивала заключенным возможность вновь стать полноценными гражданами.
Такого отношения не предполагает современная система. Она также не дает заключенным надежду на «гражданское возрождение». Следствие – самоубийства. Не только Пральяка, но и Милана Бабича, Славко Докманович, Влайко Стоильковича, а также многих других. Названные выше имена принадлежат тем, кто совершил преступления против человечества и, возможно, не заслуживает свободы. Однако события, сопровождавшие суд над этими лицами, выявляют внутри сложившейся либеральной системы отношение к людям как к биологическим организмам, что не согласуется c провозглашенными правами человека и гражданина в качестве высшей ценности общества. При этом речь не идет о полной несовместимости прав человека и биополитики, ведь право на жизнь, включенное в права человека, – это та же биополитика.
Однако как раз такое превращение биологической данности в правовой факт является проявлением распространения государственной власти на биологическую часть жизни людей с самого рождения (человек рождается и уже становится частью системы государственной власти). Отрицательность здесь находится в плоскости разрастания государства, что не может не ограничивать свободу человека.
Таким образом, противоречивость между биополитикой и правами человека заключается в том, что на словах провозглашается защита, а на деле происходит простое вмешательство. Биополитика предполагает, что это и есть эффективность – вмешательство ради защиты, – но по факту это искажает отношение государства к человеку. Между тем, согласно провозглашенным нормам отношение государства к человеку предполагает восприятие не только индивида, но и личности.
Асхад Бзегежев, студент ФУП МГИМО,
специально для образовательного проекта по политологии PolitIQ
Подписывайтесь на нас в Telegram!