Американо-турецкие отношения во время президентства Дональда Трампа во второй раз достигают критической отметки. Динамика двухсторонних отношений была неоднозначной ещё при Бараке Обаме, но в течение последних полутора лет противоречия привели к конкретным негативным последствиям.
Как и «визовый» кризис октября 2017 года, нынешнее ухудшение отношений вызывает много вопросов. Однако называть его неожиданным не приходится. Арест пастора Эндрю Брансона является лишь поводом для санкций, но никак не их причиной. В Сенате США предложение о необходимости наложения эмбарго на поставку в Турцию американской военной техники обсуждалось на протяжении текущего года и было принято относительно недавно. В мае США наложили торговые пошлины на ряд товаров, ввозимых из Турции, среди которых были сталь и алюминий.
Правление Обамы оценивалось в Турции как неблагоприятное, так как многие противоречия в двухсторонних отношениях были зарождены в период работы администрации предыдущего американского президента. Поэтому избрание Трампа в Анкаре встретили с большими надеждами. Которые не оправдались. Турция до сих пор не смогла приобрести новую систему ПВО, в Сирии стороны не могут найти точки соприкосновения, в арабо-израильском конфликте государства вовсе являются антагонистами. Но не эти разногласия вызвали кризис в отношениях Вашингтона и Анкары.
В истории американо-турецких отношений есть пример тотальной деградации взаимодействия, приведший к санкциям. Он связан с высадкой турецких военных на северную часть Кипра в 1974 году. Особенность ситуации проявлялась в том, что в течение нескольких лет до этого инцидента американо-турецкие отношения были натянутыми, но полный разрыв произошел только после перехода красной черты.
Поэтому по аналогии можно предположить: одной из причин ухудшения отношений является существование деликатных вопросов, «замороженность» которых задает тон общему недоверию. Причины связаны с жизненно важными вопросами, связанными с безопасностью. Анкара рассматривает Вашингтон в качестве потенциальной угрозы, так как предполагает наличие американского следа в событиях 2016 года, связанных с попыткой военного переворота.
Примечательно, что нынешний конфликт в отношениях случился в то время, когда США намерено идут на противоречивые шаги. Этот разворот произошел незадолго после введения торговых пошлин на импорт алюминия из стран G7 и России, отказа США от участия в иранской ядерной сделке, очередного витка кризиса в отношениях с Россией из-за задержания Марии Бутиной. Однако в отличии от этих примеров в рамках рассматриваемого конфликта через непродолжительное время была организована встреча между американской и турецкой делегациями. Также переговоры были проведены между госсекретарем США Майком Помпео и министром иностранных дел Турции Мевлютом Чавушоглу, министрами обороны США и Турции Джеймсом Мэттисом и Хулуси Акаром. Эти замечания подталкивают на две мысли:
либо Трамп пытается переосмыслить внешнеполитический курс, в том числе и во взаимодействии с союзниками, либо ухудшение отношений с Турцией может быть временным и является результатом внутриполитического торга. На это указывает непоследовательность действий.
С точки зрения Турции, данный конфликт имеет следующее измерение. Стороны действительно имеют огромное количество разногласий. Несмотря на разные дискурсы существует чёткое понимание реальных последствий при обострении противоречий. Например, заявления Турции о покупке российского оружия на данный момент выглядят скорее шантажом, нежели реальной возможностью.
Но несмотря на это, говорить о тотальном разрыве довольно рано. Он возможен лишь при кардинальной смене политических систем и ориентаций, похожей на те, что произошли с Ираном после Исламской революции 1979 года. Наблюдается смена фундаментальных принципов внешней политики и с одной, и с другой стороны. К примеру, на отношения влияет стремление Трампа использовать экономический протекционизм; для Турции такими принципами являются независимость внешней политики и получение реальных выгод от поддержки инициатив союзников. Тем не менее введенные ограничения на экспорт турецкой стали и алюминия публично и официально не упоминаются, а независимость турецкой политики, вызывая обеспокоенность Вашингтона, пока что не приводила к демаршам.
Американо-турецкие отношения переживают конфликт интересов, а не ценностей.
Речь идёт не о полном отказе от контактов, а о снижении их интенсивности. Это может быть связано как с узкими целями, так и с более долгосрочными и масштабными. Стороны активно используют кнут для привлечения внимания к наиболее важным для них темам. Но диалог является первостепенным методом. Поэтому данное обострение будет временным, как и в случае с «визовым» кризисом. Но остается открытым вопрос: появится ли отрезвляющий эффект от таких скачков для последующего выстраивания конструктивных отношений?
Мирильяс Агаев, политолог,
специально для образовательного проекта по политологии PolitIQ
Подписывайтесь на нас в Telegram!
Все новости